Задания для дистанционного обучения

по предметам «Английский язык», «Литература»

преподаватель: О. В. Порохня

Группы 208, 303, 403, 401

четверг, 31.03. 22 г.

-Группа 208, литература

Учебник «Литература, 11кл., 2 ч.» О. Н. Михайлов

Тема: Поэзия А. Вознесенского. Жизнь и творчество Р. Рождественского. А. Камю. «Посторонний».

1.Работа с учебником.

Прочитать и кратко законспектировать материал учебника.

Время «поэтического бума».

С. 321-327

2.Познакомиться с дополнительным материалом и составить краткий план – конспект ответа.

А) Жизнь и творчество А. Вознесенского.

Андре́й Андре́евич Вознесе́нский (12 мая 1933^{[1][2][3][…]}, Москва^[1] — 1 июня 2010^{[2][3][4][…]}, Переделкино, Московская область) — советский и российский поэт, публицист, художник и архитектор, лауреат Государственной премии СССР (1978) и премии Правительства РФ (2010, посмертно). Один из известнейших поэтов середины XX века, т. н. шестидесятников. Также известен как поэт-песенник.

Биография

Андрей Андреевич Вознесенский родился 12 мая 1933 года в Москве. Отец — Андрей Николаевич Вознесенский (1903—1974), инженер-гидротехник, доктор технических наук, профессор, директор Гидропроекта, Института водных проблем АН СССР, участник строительства Братской и Ингурской гидроэлектростанций, заслуженный деятель науки и техники Узбекской ССР; мать — Антонина Сергеевна (1905—1983), урожд. Пастушихина^[5], была родом из Владимирской области. Прапрадед Андрея Андреевича, Андрей Полисадов, был архимандритом, настоятелем Благовещенского муромского собора на Посаде^[6].

В Киржаче Владимирской области Вознесенский провёл часть детства. Во время Великой Отечественной войны Андрей с матерью были эвакуированы из Москвы и жили в городе Кургане в семье машиниста. Андрей учился в 1941—1942 годах в школе № 30. Позднее, вспоминая эту пору, Андрей Андреевич писал: «В какую дыру забросила нас эвакуация, но какая добрая это была дыра!»^[7]

После возвращения из эвакуации учился в одной из старейших московских школ (ныне Школа № 1060). В четырнадцатилетнем возрасте послал свои стихи Борису Пастернаку, дружба с которым в дальнейшем оказала сильное влияние на его судьбу. Окончил в 1957 году Московский архитектурный институт, где учился у Л. Н. Павлова^[8]. Сорок шесть лет прожил в браке с писательницей, кино- и театральным критиком Зоей Богуславской.

Литературный взлёт

Крёстным отцом молодого поэта стал критик, сотрудник отдела русской литературы «Литературки» Дмитрий Стариков, который привёл его прочитать поэму к заведующему ­отделом Михаилу Алексееву и его заместителю Владимиру Бушину. Его выслушали и решили, что «это надо напечатать». Так в «ЛГ» появилась поэма «Мастера»^[9].

Лирика поэта отличалась стремлением «измерить» современного человека категориями и образами мировой цивилизации, экстравагантностью сравнений и метафор, усложнённостью ритмической системы, звуковыми эффектами. Он ученик не только Маяковского и Пастернака, но и одного из последних футуристов — Семёна Кирсанова. Вознесенский написал стихотворение «Похороны Кирсанова», позже положенное на музыку под названием «Памяти поэта» большим поклонником Кирсанова Давидом Тухмановым (песню исполнял Александр Евдокимов).

Первый сборник Вознесенского — «Мозаика» — был издан во Владимире в 1960 году и навлёк на себя гнев властей. Редактора Капитолину Афанасьеву сняли с работы^[10] и даже хотели уничтожить тираж. Второй сборник — «Парабола» — почти одновременно вышел в Москве. Оба сборника сразу стали библиографической редкостью. Одно из лучших стихотворений этого периода — «Гойя», нестандартно отразившее трагедию Великой Отечественной войны, — было обвинено в формализме.

Тем не менее летом 1960 года Вознесенский был благополучно принят в Союз писателей СССР. 30 ноября 1960 года в номере газеты «Литература и жизнь» к 50-летию со дня смерти Л.Н. Толстого Вознесенский опубликовал стихотворение «Крона и корни», попав в "компанию" со статьями А.И. Куприна, А.Б. Гольденвейзера, Ольги Форш, Виктора Шкловского, Алисы Коонен и других именитых авторов. Об этой публикации в 1988 году автор написал в еженедельнике «Неделя»: «В тягостной атмосфере антипастернаковских гонений похоронного лета мне всё же удалось напечатать стихи «Кроны и корни» памяти Пастернака с подзаголовком «Памяти Толстого». На это заявление присутствовавший при литературном взлёте поэта В.С. Бушин откликнулся в «Литературной России» статьёй «Скорбь б/у», напомнив, что "упомянутое стихотворение было опубликован не в «похоронное лето» (Пастернака хоронили 2 июня 1960 г.), а в самом конце осени, когда никакого «антипастернаковского гонения» уже не было. А сам певец, известный говорливой любовью к Пастернаку, как раз этим летом был принят в Союз писателей"^[9].

В то время устраивались многочисленные встречи с поэтами. Проходили ставшие известными вечера в Политехническом музее^[11], где звучали строки Вознесенского:

Пожар в Архитектурном!

…

Пылайте широко,

Коровники в амурах,

Райклубы в рококо!

Модный поэт

Вознесенский наряду с Евтушенко и Ахмадулиной вызывал резкое неприятие у некоторой части советской литературной общественности. Это неприятие выражалось и в стихах — например, в стихотворении Николая Ушакова «Модный поэт», 1961 (Он сменною модой недельной / когда-то пленял молодёжь. / Так что ж ты, цветок рукодельный, / сегодня не модно цветёшь?)^[12] или в стихотворении Игоря Кобзева «Комсомольским активистам», 1963 (Им служат оружьем трясучие джазы / И разный заморский абстрактный бред. / У них, говорят, появился даже / Собственный свой популярный поэт…). На улице Горького в «Окнах сатиры» уже в 1960-х годах изображён рабочий, выметающий «нечисть» метлой, — и среди сора-нечисти был изображён Вознесенский со сборником «Треугольная груша». А в романе Ивана Шевцова «Во имя отца и сына» (1970) выведены молодые поэты с говорящими именами «Новелла Капарулина» и «Артур Воздвиженский», один из которых является автором книги «Треугольный шар» (очевидно, намёк на «Треугольную грушу»).

 Никита Хрущёв на встрече с интеллигенцией в Кремле в марте 1963 года подверг поэта резкой критике. Под аплодисменты большей части зала он кричал: «Можете сказать, что теперь уже не оттепель и не заморозки — а морозы… Ишь ты какой Пастернак нашёлся! Мы предложили Пастернаку, чтобы он уехал. Хотите завтра получить паспорт? Хотите?! И езжайте, езжайте к чёртовой бабушке. Убирайтесь вон, господин Вознесенский, к своим хозяевам!»^[13]

Не менее резкое неприятие вызывал Вознесенский у представителей неподцензурной литературы, которых советская власть не допускала в печать, вынуждая публиковать свои произведения исключительно в самиздате, — например, Всеволод Некрасов обращался к Вознесенскому с такими стихами: «Слушай \ Же \Не ке ге бе \ Ву \ Па \ Не ке ге бе Ву \ Понимаешь \ Ты \ Же», — намекая на то, что бунтарская позиция Вознесенского санкционирована КГБ СССР.

В США Вознесенский приобрёл особую популярность, сдружился с поэтом-битником Алленом Гинзбергом, стал другом семьи Артура Миллера. Его встреча с Мэрилин Монро позднее запечатлелась в строках: «Я Мэрлин, Мэрлин. / Я героиня / Самоубийства и героина». Другие стихи ещё более откровенны:

В Америке, пропахшей мраком,

Камелией и аммиаком…

…

Пыхтя, как будто тягачи,

За мною ходят стукачи…

Через год после сборника «Треугольная груша» вышла посвящённая Ленину поэма Вознесенского «Лонжюмо». Стихотворный сборник «Антимиры» послужил основой знаменитого спектакля Театра на Таганке в 1965 году. Для этого спектакля Владимир Высоцкий написал музыку и спел «Песню акына» («Не славы и не коровы…») на стихотворение Вознесенского.

Признание

В 1970-е годы Вознесенского стали издавать достаточно хорошо, он выступал по телевидению и получил в 1978 году Государственную премию СССР, но в том же году принял участие в неподцензурном альманахе «Метрополь» (1978).

Вознесенский — автор архитектурной части монумента «Дружба навеки» (совместно с Ю. Н. Коноваловым), установленного в 1983 году в память двухсотлетия добровольного присоединения Грузии к России на Тишинской площади в Москве. Скульптурная часть памятника выполнена З. Церетели^[14].

В 2000—2002 годах издательство «Вагриус» выпустило собрание сочинений Вознесенского в 5 томах, которое затем было дополнено тремя томами: 5+ (2003), 6 (2005) и 7 (2009).

Вознесенский дружил со многими деятелями искусства, о встречах с которыми вспоминал в статьях и мемуарно-биографических книгах. Он был собеседником Сартра, Хайдеггера, Пикассо, встречался с Бобом Диланом.

На стихи поэта написаны популярные эстрадные песни: «Плачет девочка в автомате», «Верни мне музыку», «Подберу музыку», «Танец на барабане», «Песня на „бис“» и главный хит «Миллион алых роз», где поэт в стихах пересказал новеллу Паустовского о любви художника Пиросмани к французской актрисе. С автором четырёх последних песен Раймондом Паулсом Вознесенский сотрудничал очень много. Рок-опера «Юнона и Авось», написанная на либретто Вознесенского Алексеем Рыбниковым, была поставлена в 1981 году Марком Захаровым в Московском театре имени Ленинского комсомола. Наиболее известен романс «Я тебя никогда не забуду», основанный на стихотворении «Сага».

Жил и работал в подмосковном Переделкино, по соседству с дачей-музеем Бориса Пастернака, где два раза в год, 10 февраля (день рождения Пастернака) и 30 мая (день смерти поэта) проводил поэтические чтения. Встречам с Пастернаком посвящена книга Вознесенского «Мне четырнадцать лет».

Общественная позиция

В 2001 году подписал письмо в защиту телеканала «НТВ»^[15].

Болезнь и смерть

Андрей Андреевич Вознесенский скончался после продолжительной болезни 1 июня 2010 года^[16], на 78-м году жизни, у себя дома в дачном посёлке Переделкино сельского поселения Внуковское Ленинского района Московской области^[17] (ныне поселение Внуковское входит в Новомосковский административный округ Москвы). Вознесенский умер на руках у жены Зои Богуславской, перед смертью шептал стихи. Отпевание Андрея Вознесенского по православному обряду состоялось в полдень 4 июня в церкви святой мученицы Татианы при МГУ^[18]. Поэта похоронили 4 июня 2010 года в Москве на Новодевичьем кладбище рядом с родителями^[19].

О творчестве

Вознесенский оставил богатейшее поэтическое наследие — и силлабо-тонические стихи, и верлибры, и поэмы «Мастера», «Авось!», «ru», «Комп-ра», «Часовня Ани Политковской», «Большое заверещание»… А. В. делал превосходные видиомы, работал в жанре заумной поэзии («Улёт 1», «Улёт 2», «Дерево Бо»), писал стихопрозу.

Особый разговор — версификационное мастерство поэта. Его излюбленные приёмы — усечённая строчка (в данном случае он наследник по прямой Андрея Белого), стремительная перемена ритма в жёстких границах одного стихотворения. Его характерный размер — раешный стих, хотя поэт не чурался и более привычных ямба и хорея…

На то Вознесенский и поэт, что при всём своём авангардизме (на мой взгляд, условном) он остался художником пушкинской традиции, ни на секунду не забывавшим о том, что дано из основных предназначений поэта не только, как он сам пишет, «демонстрация языка», но и — «милость к падшим». Не только любовь к ближнему, но и «любовь к неближнему» — вот основной лейтмотив поэзии Вознесенского.

2.Чтение и анализ поэзий А. Вознесенского.

РОВ

ДУХОВНЫЙ ПРОЦЕСС

 

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

7 апреля 1986 года мы с приятелями ехали от Симферополя по Феодосийскому шоссе. Часы на щитке таксиста показывали 10 утра. Сам таксист Василий Федорович Лесных, лет этак шестидесяти, обветренно румяный, грузный, с синими, выцветшими от виденного глазами, вновь и вновь повторял свою тягостную повесть. Здесь, под городом, на 10-м километре, во время войны было расстреляно 12 тысяч мирных жителей. «Ну мы, пацаны, мне лет десять тогда было, бегали смотреть, как расстреливали. Привозили их в крытых машинах. Раздевали до исподнего. От шоссе шел противотанковый ров. Так вот, надо рвом их и били из пулемета. Кричали они все страшно — над степью стон стоял. Был декабрь. Все снимали галоши. Несколько тыщ галош лежало. Мимо по шоссе ехали телеги. Солдаты не стеснялись. Солдаты все пьяные были. Заметив нас, дали по нам очередь. Да, еще вспомнил — столик стоял, где паспорта отбирали. Вся степь была усеяна паспортами. Многих закапывали полуживыми. Земля дышала. Потом мы нашли в степи коробочку из-под гуталина. Тяжелая. В ней золотая цепочка была и две монеты. Значит, все сбережения семьи. Люди с собой несли самое ценное. Потом я слышал, кто вскрывал это захоронение, золотишко откапывал. В прошлом году их судили. Ну об этом уже вы в курсе»… Я не только знал, но и написал поэму под названием «Алчь» об этом. Подспудно шло другое название: «Ров». Я расспрашивал свидетелей. Оказавшиеся знакомые показывали мне архивные документы. Поэма окончилась, но все не шла из ума. Снова и снова тянуло на место гибели. Хотя что там увидишь? Лишь заросшие километры степи. «…У меня сосед есть, Валя Переходник. Он, может, один из всех и спасся. Его мать по пути из машины вытолкнула». Вылезаем. Василий Федорович заметно волнуется. Убогий, когда-то оштукатуренный столп с надписью о жертвах оккупантов осел, весь в трещинах, говорит скорее о забвении, чем о памяти. «Запечатлимся?» Приятель расстегнул фотоаппарат. Мимо по шоссе несся поток «МАЗов» и «Жигулей». К горизонту шли изумрудные всходы пшеницы. Слева на взгорье идиллически ютилось крохотное сельское кладбище. Ров давно был выровнен и зеленел, но угадывались его очертания, шедшие поперек от шоссе километра на полтора. Белели застенчивые ветки зацветшего терновника. Чернели редкие деревца акаций. Мы, разомлев от солнца, медленно брели от шоссе. И вдруг — что это?! На пути среди  зеленого поля чернеет квадрат свежевырытого колодца; земля сыра еще. За ним — другой. Вокруг груды закопанных костей, истлевшая одежда. Черные, как задымленные, черепа. «Опять роют, сволочи!» — Василий Федорович осел весь. Это было не в кинохронике, не в рассказах свидетелей, не в кошмарном сне — а здесь, рядом. Вот только что откопано. Череп, за ним другой. Два крохотных, детских. А вот расколотый на черепки взрослый. «Это они коронки золотые плоскогубцами выдирают». Сморщенный женский сапожок. Боже мой, волосы, скальп, детские рыжие волосы с заплетенной косичкой! Как их туго заплетали, верно, на что-то еще надеясь, утром перед расстрелом!.. Какие сволочи! Это не литературный прием, не вымышленные герои, не страницы уголовной хроники, это мы, рядом с несущимся шоссе, стоим перед грудой человеческих черепов. Это не злодеи древности сделали, а нынешние люди. Кошмар какой-то. Сволочи копали этой ночью. Рядом валяется обломленная сигаретка с фильтром. Не отсырела даже. Около нее медная прозеленевшая гильза. «Немецкая», — говорит Василий Федорович. Кто-то ее поднимает, но сразу бросает, подумав об опасности инфекции. Черепа лежали грудой, эти загадки мирозданья — коричнево-темные от долгих подземных лет — словно огромные грибы-дымовики. Глубина профессионально вырытых шахт — около двух человеческих ростов, у одной внизу отходит штрек. На дне второй лежит припрятанная, присыпанная совковая лопата — значит, сегодня придут докапывать?! В ужасе глядим друг на друга, все не веря, как в страшном сне это. До чего должен дойти человек, как развращено должно быть сознание, чтобы копаться в скелетах, рядом с живой дорогой, чтобы крошить череп и клещами выдирать коронки при свете фар. Причем даже почти не скрываясь, оставив все следы на виду, демонстративно как-то, с вызовом. А люди, спокойно мчавшиеся по шоссе, наверное, подшучивали: «Кто-то опять там золотишко роет?» Да все с ума посходили, что ли?! Рядом с нами воткнут на колышке жестяной плакат: «Копать запрещается — кабель». Кабель нельзя, а людей можно? Значит, даже судебный процесс не приостановил сознания этой сволочи, и, как потом мне рассказывали, на процессе говорили лишь о преступниках, не о судьбе самих погребенных. А куда глядит эпидстанция? Из этих колодцев может полезть любая зараза, эпидемия может сгубить край. По степи дети бегают. А эпидемия духовная? Не могилы они обворовывают, не в жалких золотых граммах презренного металла дело, а души они обворовывают, души погребенных, свои, ваши! Милиция носится по шоссе за водителями и рублишками, а сюда и не заглянет. Хоть бы пост поставили. Один на 12 тысяч. Память людей священна. Почему не подумать не только о юридической, но и о духовной защите захоронения? Кликните клич, и лучшие скульпторы поставят стелу или мраморную стенку. Чтобы людей священный трепет пробрал. 12 тысяч достойны этого. Мы, четверо, стоим на десятом километре. Нам стыдно, невпопад говорим — что, что делать? Может. газон на месте разбить, плитой перекрыть и бордюр поставить? Да и об именах не мешало бы вспомнить. Не знаем что — но что-то надо сделать, и немедленно. Так я вновь столкнулся с ожившим прошлогодним делом № 1586. Ты куда ведешь, ров?

 

ВСТУПЛЕНИЕ

Обращаюсь к читательским черепам:

неужели наш разум себя исчерпал?

Мы над степью стоим.

По шоссе пылит Крым.

Вздрогнул череп под скальпом моим.

Рядом — черный,

как гриб-дымовик, закопчен.

Он усмешку собрал в кулачок.

Я почувствовал

некую тайную связь —

будто я в разговор подключен —

что тянулась от нас

к аппаратам без глаз,

как беспроволочный телефон.

— …Марья Львовна, алло!

— Мама, нас занесло…

— Снова бури, помехи космич

— Отлегло, Александр? — Плохо, Федор Кузьмич…

— Прямо хичкоковский кич…

Черепа. Тамерлан. Не вскрывайте гробниц.

Разразится оттуда война.

Не порежьте лопатой

духовных грибниц!

Повылазит страшней, чем чума.

Симферопольский не прекратился процесс.

Связь распалась времен?

Психиатра — в зал!

Как предотвратить бездуховный процесс,

что условно я «алчью» назвал?!

Какой, к черту, поэт ты, «народа глас»?

Что разинул свой каравай?

На глазах у двенадцати тысяч пар глаз

сделай что-нибудь, а не болтай!

Не спасет старшина.

Посмотри, страна, —

сыну мать кричит из траншей.

Окружающая среда страшна,

экология духа — страшней.

Я куда бы ни шел,

что бы я ни читал, —

все иду в симферопольский ров.

И, чернея, плывут черепа, черепа,

как затмение белых умов.

И когда я выйду на Лужники,

то теперь уже каждый раз

я увижу требующие зрачки

двенадцати тысяч пар глаз.

 

РОВ

Не тащи меня, рок,

в симферопольский ров.

Степь. Двенадцатитысячный взгляд.

Чу, лопаты стучат

благодарных внучат.

Геноцид заложил этот клад.

— Задержите лопату!

— Мы были людьми.

— На, возьми! Я пронес бриллиант.

— Ты, папаша, не надо

костями трясти.

Сдай заначку и снова приляг.

Хорошо людям первыми

радость открыть.

Не дай бог первым вам увидать

эту свежую яму,

где череп открыт.

Валя! Это была твоя мать.

Это быль, это быль,

это быль, это быль,

золотая и костная пыль.

Со скелета браслетку снимал нетопырь,

а другой, за рулем, торопил.

Это даль, это даль,

запредельная даль.

Череп. Ночь. И цветущий миндаль.

Инфернальный погромщик

спокойно нажал

после заступа на педаль.

Бил лопаты металл.

Кто в свой череп попал?

Но его в темноте не узнал.

Тощий, как кочерга,

Гамлет брал черепа

и коронок выдергивал ряд.

Человек отличается от червя.

Черви золото не едят.

Ты куда ведешь, ров?

Ни цветов, ни сирот.

Это кладбище душ — геноцид.

Степью смерч несется из паспортов.

И никто не принес гиацинт.

 

ЛЕГЕНДА

«Ангел смерти является за душой,

как распахнутый страшный трельяж».

В книгах старых словес

я читал, что он весь

состоял из множества глаз.

И философ гадал

над загадкой зеркал, —

почему он из множества глаз?

Если ж он ошибался

(отсрочен ваш час), —

улетал. Оставлял новый взгляд.

Удивленной душе

он дарил пару глаз.

Достоевский ею был, говорят.

Ты идешь по земле,

Валентин, Валентин!

Ангел матери тебя спас.

И за то наделил

тебя зреньем могил

из двенадцати тысяч пар глаз.

Ты идешь меж равнин,

новым зреньем раним.

Как мучителен новый взгляд!

Грудь не в блеске значков —

в зрячих язвах зрачков.

Как рубашки шерстят!

Ты ночами кричишь,

Видишь корни причин.

Утром в ужасе смотришь в трельяж.

Но когда тот, другой,

прилетит за душой,

ты ему своих глаз не отдашь.

Не с крылом серафим,

как виндсерфинг носим,

вырывал и врезал мне язык.

Меня вводит без слов

в симферопольский ров

ангел — Валя Переходник.

 

ДЕЛО

Ты куда ведешь, ров?

Убивали их в декабре 1941 года. Симферопольская акция — одна из запланированных и проведенных рейхом. Ты куд ведешь, ров, куда? В дело № 1586. «…систематически похищали ювелирные изделия из захоронения на 10-м километре. В ночь на 21 июня 1984 года, пренебрегая нормами морали, из указанной могилы похитили золотой корпус карманных часов весом 35,02 гр. из расчета 27 рублей 30 коп. за гр., золотой браслет 30 гр. стоимость 810 руб. — всего на 3325 руб. 68 коп. …13 июля похитили золотые коронки и мосты общей стоимостью 21925 руб., золотое кольцо 900-й пробы с бриллиантом стоимостью 314 руб. 14 коп., четыре цепочки на сумму 1360 руб., золотой дукат иностранной чеканки стоимостью 609 руб. 65 коп., 89 монет царской чеканки стоимостью 400 руб. каждая»… (т.2 л. д. 65 — 70). Кто был в деле? Врач московского института АН, водитель «Межколхозстроя», рабочий, подсобный рабочий, работник кинотеатра. Русские, азербайджанец, украинец, армянин. Возраст 28 — 50 лет. Отвечали суду, поблескивая золотыми коронками. Двое имели полный рот «красного золота». Сроки они получили небольшие, пострадали больше те, кто перепродавал. Подтверждено, что получили они как минимум 68 тысяч рублей дохода. Одного спросили: Как вы себя чувствовали, роя?» Ответил: «А как бы вы чувствовали себя, вынимая золотой мост, поврежденный пулей? Или вытащив детский ботиночек с остатком кости?» Они с трудом добились, чтобы скупка приняла этот бракованный товар.

 

МАРИЯ ЯНОВНА

Звать ее Марья Янна. Гагарина, 6.

Ах, душа Марья Янна, несешь нам поесть!

Гиацинты растишь. Дочке Даше в войну

было 10. Окончила после филфак.

хохотушка. Веснушки растила. Врача

полюбила. Их первенец Александр

модно стриженый, как арестант,

стал поэтом. Вчера написала «ЛГ»:

«Новый Пушкин! Дождалиьс мы наконец.

Правда, сложен. Но трудно попасть на концерт.

Жизнь другого сынка непонятна пока,

основал он ансамбль «ДНК».

Марьи Яновны правнучка Анастаси…

…Словно поле-перекати,

череп Мария Яновна мчит по степи,

череп Дашенька — лет  десяти.

 

АЛЧЬ. ПРЕЖНИЙ ПРОЛОГ

Вызываю тебя, изначальная алчь!

Хоть эпоха, увы, не Ламанч.

Зверю нужен лишь харч.

Человек родил алчь.

Не судья ему нужен, а врач.

Друг, болеет наш дух.

Ночью слышите плач?

Это страсть одиночек — алчь.

Алых Медичей плащ.

Острый рост недостач.

Горит ресторан «Изба».

Губят товарищей метастазы —

алчба.

Не зарази меня черной кровью,

шприц спрячь,

страсть, соперничающая с любовью —

алчь!..

— Это алчь, это алчь,

первородная алчь,

я нужна организму, как желчь,

на костях возвела я аркады палацц,

основала Канберру и Керчь.

Как надвинусь я, алчь,

все окутает мрачь,

будет в литературе помалчь…

Что богаче, чем алчь?

Слаб компьютер и меч.

Да и чем меня можешь ты сжечь?

— Только Речь, что богаче тебя, только Речь,

только нищая вещая Речь.

— Только Алчь. Только алчь,

бездуховная алчь.

Только «Ал», только «а!..», только «чь».

· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · — Только Речь, только Речь, изначальная Речь. Как река, расправляется речь.

Б) Жизнь и творчество поэта Р. Рождественского.

Ро́берт Ива́нович Рожде́ственский (имя при рождении — Ро́берт Станисла́вович Петке́вич; 20 июня 1932, село Косиха, Западно-Сибирский край, ныне — Алтайский край — 19 августа 1994, Москва) — советский и российский поэт и переводчик, автор песен. Один из ярких представителей эпохи «шестидесятников». Лауреат Премии Ленинского комсомола и Государственной премии СССР.

Биография

Имя получил в честь Роберта Эйхе. Отец — Станислав Никодимович Петкевич (1906—1945), по национальности поляк (по другим данным — белорус^{[источник не указан 64 дня]}), из семьи крестьян деревни Щербишки Лынтупской волости Свенцянского уезда Виленской губернии, которые занимались поденной работой на заводах и фабриках в Шлиссельбургском уезде. Родился в посёлке Шлиссельбургского порохового завода. В 1918 году выехал в Сибирь в село Лушниково Тальменского района. С 1929 по 1938 год работал в ОГПУ — НКВД — в Косихинском, Борисовском, Шербакульском и Омском районах. Развёлся с матерью Роберта, когда тому было пять лет. В 1941 году призван в ряды Красной Армии, принимал участие в боях на Ленинградском фронте. В звании лейтенанта командовал взводом 257-го отдельного сапёрного батальона 123-й стрелковой дивизии. Погиб в бою в Латвии 22 февраля 1945 года, похоронен «на 250 м южнее деревни Машень Темеровского района Латвийской ССР»^[5], перезахоронен в братской могиле в посёлке Слампе Тукумского района.

Мать Вера Павловна Фёдорова (1913—2001) до Великой Отечественной войны была директором сельской начальной школы, одновременно училась в медицинском институте.

В 1932—1934 годах Роберт Петкевич проживает в Шербакульском районе Омской области. Здесь на старом кладбище похоронен дед поэта П. Д. Фёдоров.

С 1934 года Роберт живёт с родителями и бабушкой в Омске. С началом Великой Отечественной войны мать была призвана на фронт. С уходом матери на войну Роберт остаётся с бабушкой Надеждой Алексеевной Фёдоровой. Первая публикация Роберта — это стихотворение «С винтовкой мой папа уходит в поход…» («Омская правда», 8 июля 1941 года)^[6]. В 1943 году учился в военно-музыкальной школе. Бабушка умирает в апреле 1943 года, и Вера Павловна приезжает ненадолго в отпуск, чтобы прописать в свою квартиру сестру. Роберт живёт с тётей и двоюродной сестрой до 1944 года^[6]. Потом мать решает забрать сына к себе, оформив его как сына полка. Тем не менее по дороге, в Москве, изменяет своё решение, и Роберт попадает в Даниловский детский приёмник.

В 1945 году Вера Павловна выходит замуж за однополчанина, офицера Ивана Ивановича Рождественского (1899—1976). Роберт получает фамилию и отчество отчима. Родители забирают его в Кёнигсберг, где оба служат. После Победы Рождественские переезжают в Ленинград, а в 1948 году в Петрозаводск.

В 1950 году в журнале «На рубеже» (Петрозаводск) появляются первые взрослые публикации стихов Роберта Рождественского. В этом же году Рождественский пробует поступить в Литературный институт им. М. Горького, но неудачно. Год учится на историко-филологическом отделении Петрозаводского государственного университета. В 1951 году со второй попытки поэту удается поступить в Литинститут (окончил в 1956), и он переезжает в Москву. Тогда же знакомится с Евгением Евтушенко, позже — с Булатом Окуджавой и Андреем Вознесенским.

В 1955 году в Карелии издаётся книга молодого поэта «Флаги весны». Год спустя здесь же выходит поэма «Моя любовь». За время учёбы в институте выпустил в свет сборники стихов «Флаги весны» (1955) и «Испытание» (1956), напечатал поэму «Моя любовь» (1955). В 1955 году Роберт во время практики на Алтае познакомился со студентом консерватории Александром Флярковским, с которым была создана первая песня поэта Рождественского — «Твоё окно». Рождественский — автор текстов множества всенародно любимых песен для и кино- и телефильмов: «Огромное небо», «Стань таким, как я хочу», «Песня неуловимых мстителей», «Погоня», «Где-то далеко», «Ноктюрн», «Мгновения», «Позвони мне, позвони», «Сладка ягода».

В 1951 году познакомился с однокурсницей Аллой Киреевой — будущим литературным критиком и художницей.

7 марта 1963 года участвует во встрече Хрущёва с интеллигенцией, подвергается разносу за стихотворение «Да, мальчики». «Хрущёв в бешенстве закричал: „Товарищ Рождественский, пора вам встать под знамёна ваших отцов!“ Последовало наказание, о Рождественском многие старались забыть. Его не издавали, не приглашали на встречи… Затем секретарю ЦК КПСС Капитонову по неизвестной причине не понравилось стихотворение „Утро“, в результате Роберт вынужден был вообще уехать из Москвы в Киргизию. Подрабатывал там, переводя стихи местных поэтов на русский язык…»^[7].

В 1966 году Роберт Рождественский первым получил премию «Золотой венец» Стружских вечеров поэзии — международного поэтического фестиваля в городе Струга (Македония).

1970 год — удостоен премии Московского комсомола.

В 1972 Роберт Рождественский получает премию Ленинского комсомола. Член КПСС с 1977 года.

В 1970-е Рождественский был ведущим шедшей на Центральном телевидении телепередачи «Документальный экран», представляющей документальные сюжеты.

С 1976 года секретарь Союза писателей СССР.

В 1980 году на церемонии открытия Олимпийских игр в Москве прозвучал Олимпийский гимн на русском языке, перевод его выполнил Роберт Рождественский.

В 1979 году за поэму «210 шагов» ему была присуждена Государственная премия СССР.

С 1986 года — председатель Комиссии по литературному наследию Осипа Мандельштама, принимал непосредственное участие в деле о реабилитации О. Э. Мандельштама. Председатель Комиссии по литературному наследию Марины Цветаевой, добился открытия Дома-музея Цветаевой в Москве. Председатель Комиссии по литературному наследию Владимира Высоцкого, составитель первой изданной в СССР книги стихов Высоцкого «Нерв» (1981 г.).

В 1993 году подписал «Письмо сорока двух».

Роберт Рождественский трижды был в жюри Каннского кинофестиваля. Впервые он оказался на Каннском фестивале в 1968 году, в 1979 году он уговаривал Франсуазу Саган дать приз «Сибириаде» Кончаловского, а в 1973 году поддерживал «Большую жратву» Феррери^[8].

В начале 1990 года Рождественский тяжело заболел, врачи поставили диагноз опухоли головного мозга. На постигший недуг поэт откликнулся саркастическими стихами: «В мозгу у меня находится опухоль размером с куриное яйцо, — (интересно, кто ж это вывел курицу, несущую такие яйца?!..)». В результате успешной операции, сделанной во Франции, Рождественский прожил ещё более четырёх лет и продолжал творить^[9][10][11].

Рождественский скончался 19 августа 1994 года, на 63-м году жизни, непосредственной причиной смерти стал инфаркт.

Могила Р. Рождественского на Переделкинском кладбище

Похоронен на Переделкинском кладбище. В том же году в Москве вышел сборник «Последние стихи Роберта Рождественского».

20 июня 1997 года в честь Роберта Рождественского астероиду, открытому 8 ноября 1975 года Н. С. Черных в Крымской астрофизической обсерватории, присвоено наименование «5360 Rozhdestvenskij»^[12].

О Роберте Рождественском в 2007 году был снят документальный фильм «Жил я впервые на этой Земле».

Творчество

Роберт Рождественский вошёл в литературу вместе с группой талантливых сверстников, среди которых выделялись Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский. Молодая поэзия 1950-х начинала с броских манифестов, стремясь как можно скорее утвердиться в сознании читателей. Ей помогла эстрада: сам стих молодых лет не мог существовать без звучания. Но прежде всего, подкупали гражданский и нравственный пафос этой внутренне разнообразной лирики, поэтический взгляд, который утверждает личность творящего человека в центре вселенной.

Характерное свойство поэзии Рождественского — постоянно пульсирующая современность, живая актуальность вопросов, которые он ставит перед самим собой и перед нами. Эти вопросы касаются столь многих людей, что мгновенно находят отклик в самых различных кругах. Если выстроить стихи и поэмы Рождественского в хронологическом порядке, то можно убедиться, что лирическая исповедь поэта отражает некоторые существенные черты, свойственные нашей общественной жизни, её движение, возмужание, духовные обретения и потери.

Постепенно внешнее преодоление трудностей, весь географический антураж молодёжной литературы того времени сменяются другим настроением — поисками внутренней цельности, твёрдой нравственной и гражданской опоры. В стихи Рождественского врывается публицистика, а вместе с ней и не утихающая память о военном детстве: вот где история и личность впервые драматически соединились, определив во многом дальнейшую судьбу и характер лирического героя.

В стихах поэта о детстве — биография целого поколения, его судьба, решительно определившаяся к середине 1950-х годов, времени серьёзных общественных сдвигов в советской жизни.

Большое место в творчестве Роберта Рождественского занимает любовная лирика. Его герой и здесь целен, как и в других проявлениях своего характера. Это вовсе не означает, что, вступая в зону чувства, он не испытывает драматических противоречий, конфликтов. Напротив, все стихи Рождественского о любви наполнены тревожным сердечным движением. Путь к любимой для поэта — всегда непростой путь; это, по существу, поиск смысла жизни, единственного и неповторимого счастья, путь к себе.

Печататься начал в 1950 году. В многочисленных сборниках проявил себя как один из представителей (наряду с Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенским, Б. А. Ахмадулиной и другими) «молодой поэзии» 1950—1960-х годов, творчество которого отличали не только искренность и свежесть поэтического языка, но и ярко выраженная гражданственность, высокая патетика, масштабность и контрастность изображения в сочетании с известной рационалистичностью. Обращаясь к актуальным поэтическим темам (борьба за мир, преодоление социальной несправедливости и национальной вражды, уроки Второй мировой войны), проблемам освоения космоса, красоты человеческих отношений, морально-этических обязательств, трудностей и радостей повседневной жизни, зарубежным впечатлениям, Рождественский со своим энергичным, пафосным, «боевым» письмом выступил продолжателем традиций В. В. Маяковского.

С годами отходя от свойственной ему декларативности и разнообразив ритмическую структуру стиха, Рождественский в органичном сплаве публицистической экспрессивности и лиризма создал много текстов популярных песен («Мир», «Стань таким, как я хочу», «Погоня» из кинофильма «Новые приключения неуловимых», 1968, режиссёр Э. Г. Кеосаян, «Неоткрытые острова», «Огромное небо», «Сладка ягода», «Желаю вам» и др., в том числе песни к спектаклям и опереттам «Голый король», муз. Т. Н. Хренникова, «Тётушка Чарли», муз. О. Б. Фельцмана, «Путешествие Нильса с дикими гусями», муз. В. Я. Шаинского). На слова поэмы «Реквием» написал музыку Д. Б. Кабалевский. Оставил книгу литературно-критических записок «Разговор пойдёт о песне».

Переводил зарубежных и советских поэтов^[13].

3.Работа с учебником.

Прочитать и кратко законспектировать материал учебника.

Жизнь и творчество А. Камю.

А. Камю. «Посторонний»: экзистенциализм и отчуждение.

С.301 - 306

-Группа 303, английский язык

Учебник «Английский язык, 11 кл.» В. Эванс

Тема: Нервная система человека. Повторение. Поведение в стрессовых ситуациях.

1.Знакомство с новыми словами.

Across the curriculum - 2. Science. WL – 6 (1-10)

2.Чтение текста «Нервная система человека» и выполнение заданий к нему.

-Упражнение 1, с. 40

Read and match the headings (A-E) to the sections of the text (1-4).

3.Самостоятельная работа. Поведение в стрессовых ситуациях.

-Упражнение 1, с. 44

Fill in …

-Упражнение 2, с. 44

Fill in the gaps with the correct relative pronoun.

-Упражнение 3, с. 44

Complete the sentences using the words in bold.

-Группа 403, английский язык

Учебник «Английский язык, 10 кл.» В. Эванс

Тема: Г. Лерокс. «Фантом оперы».

1.Г. Лерокс. Биография писателя.

-Упражнение 1, с. 128

Read the biography and answer the questions.

2.Чтение текста «Фантом оперы» и выполнение заданий к нему.

-Упражнение 3, с. 128

Read the text and choose the correct answer (A – D) for questions 1-6.

-Упражнение 4, с. 129

Match the highlighted words in the text with their meanings below.

-Группа 401, английский язык

Учебник «Английский язык, 10 кл.» В. Эванс

Тема: Повторение. Защита окружающей среды.

Каникулы и путешествия.

1.Выполнение самостоятельной работы.

-Упражнение 1, с. 80

Fill in …

-Упражнение 2, с. 80

Fill in …

-Упражнение 3, с. 80

Fill in …

-Упражнение 4, с. 80

Form negatives from the words in brackets.

-Упражнение 5, с. 80

Fill in …

2.Знакомство с новыми словами.

5а, WL – 14 (1-10)

3.Чтение текста «Прекрасный Непал» и выполнение заданий к нему.

-Упражнение 2, с. 82

Read the text and decide if the statements are true or false.

-Упражнение 3, с. 82

Answer the questions.